Оделась как бомж: почему в России до сих пор смеются над уличной модой

Джонни Депп и его тезка Джон Гальяно буквально молятся на стиль «хоумлесс», европейские модники не вылезают с блошиных рынков и без ума от многослойности, но в России растянутая майка и «драные» штаны — по-прежнему лишь повод для косых взглядов и насмешек. Эльвира Ольман о том, почему так происходит.

У вас дизайнерский свитер оверсайз со спущенными петлями? Поздравляю, вы бомж.

Заметьте, как показателен выбор термина. Мягкое зарубежное «бездомный» в российских реалиях принадлежит котикам и собачкам, более общее «бродяга» неразрывно с романтикой свободы, «нищий» — скорее убогий с паперти, объект для благотворительности. Для обозначения же «странной моды» подобрана ужасная канцелярская аббревиатура БОМЖ — и она включает в себя весь смак: вещи и питание из помоек, жуткий запах, антисоциальное поведение и непременный алкоголизм.

Этот факт говорит о главной беде российской социальной коммуникации: тотальной оценочности. Мышление без полутонов, граничащее с паранойей: ты либо в «нашем» лагере, либо во вражеском, где все плохо и неправильно. А для того чтобы было легче отделять своих от чужих, опознавательные знаки должны быть четкими и понятными. Уличная мода запутывает традиционалистов, стирая понятные им признаки. А именно:

1. гендерный. Мальчиков от девочек отличают первичные и вторичные половые признаки — значит, женская одежда обязана подчеркивать грудь и бедра. Для слабо ориентирующихся в анатомии девочки должны носить юбки. «Бойфренды» и брюки под юбками ввергают традиционалиста в пучину отчаяния, как генерала в цирке. Унисекс и оверсайз (особенно в сочетании с короткой стрижкой) для консервативного мышления — почти хтонический хаос;

2. социальный. Норковые шубы, малиновые пиджаки, дорогие украшения или демонстрация лейблов — маркеры социального статуса или кастовой привилегированности. Умение ориентироваться в них в эпоху дефицита было залогом выживания, особенно на периферии. Не хами в общественном транспорте незнакомой женщине в золотых сережках — она может оказаться работницей паспортного стола. Нарочитая «бедность» же дезориентирует окружающих — непонятно, сколько раз делать «ку» перед неопознанным субъектом;

3. личностный. Массовый россиянин воспитан в чистоте и труде: только в отечественной киноверсии «Золушки» героиня зашивает королю дырку на бальном костюме. При этом чрезвычайно важна скромность. «Бедненько, но чистенько» — любимая поговорка наших бабушек: вещь может быть старой, но обязана выглядеть «прилично». Кто по своей воле решится надеть дырявое, вытертое до прозрачности или «застиранное» до потери цвета? Конечно, только неприличный человек, которому все равно, «что люди скажут».

Но, к счастью, тоталитарное мнение традиционного большинства понемногу теряет авторитет, но до окончательной победы модной толерантности в России еще далеко. Однако это вовсе не повод отказываться от любимой одежды: чем масштабнее будет армия фанатов «бомж-стиля», тем быстрее он станет нормой для консерваторов.